Главная » Файлы » Сочинения по русской литературе » Булгаков М.А.

Разговор с Мастером
14.11.2009, 11:27
Я прекрасно помню свою первую
встречу с книгой Михаила Афанасьевича Булгакова «Мастер и Маргарита». После
чтения у меня осталось странное впечатление: «Мне ужасно понравилось! Но я …
ничего не поняла». Нет, конечно, кое-что я поняла. Я безоговорочно
доверилась автору, фантазеру и мистификатору, который с помощью фантастики
низводит до фарса жизнь московских обывателей и посредством ряда волшебных
представлений, делает для нас скрытое явным, действительное прозрачным,
несуществующее — реально ощутимым. Я с удовольствием наблюдала эксперимент
Воланда с булгаковской Москвой, поймав себя на том, что пытаюсь даже ответить
на его вопрос: «… изменились ли горожане внутренне?» и почти предрекаю
его возможный нынешний ответ: «Зарплатный вопрос их испортил».

Открыв
впервые главу «Маргарита», я просто влюбилась в автора за одну только его фразу:
«За мной, читатель! Кто сказал, что нет на свете настоящей, верной, вечной
любви». Я безоглядно пошла за ним и, как мне кажется, поняла самое главное
про такую любовь: «… тот, кто любит, должен разделить участь того, кого
он любит». Я действительно кое-что поняла. И все же, и все же… Меня
не покидало ощущение, что я о чем-то не «договорила» с писателем,
о чем-то очень важном и существенном.

И вот я снова начинаю
разговор с Мастером, с удивительным писателем Михаилом Афанасьевичем Булгаковым.
Начинаю с первой главы. Так кто не управляет жизнью человеческой и всем вообще
распорядком на земле? — спрашиваю я вслед за Воландом. «Сам человек
и управляет» — отвечаю я себе словами Ивана Бездомного. Как же это возможно?
Ведь великий маг, мессир, Князь Тьмы уже доказал мне на печальном примере
Берлиоза, что это не так. Но я имею в запасе свои примеры на этот счет.


Прокуратор Иудеи Понтий Пилат допрашивает арестованного
чудака-философа. Ему не хочется, чтобы тот пострадал, Иешуа
ему чем-то приглянулся. Пилат, задавая ему вопросы, пытается
подсказать правильные, нужные ответы. Но для странного арестанта говорить
правильно — значит говорить правду. А правда оборачивается против него,
оборачивается тем, что пятый прокуратор Иудеи, всю жизнь храбро сражавшийся
против врагов Рима, сейчас струсит, испугается кесаря, побоится жертвовать своей
карьерой ради какого-то бродяги-философа, объявит
его преступником и пошлет на смерть, то есть сам и «пережжет волосок»,
на котором висит жизнь Га-Ноцри, сам управится со своей и чужой
судьбой, приняв огромную тяжесть и муку на свою совесть.

А вот еще один
пример. Мастер рассказывает, как он расправился со своей рукописью: «Я вынул
из ящика стола тяжелые стихи романа…и начал их жечь…роман, упорно сопротивляясь,
погибал. Знакомые слова мелькали передо мной… Они пропадали лишь тогда, когда
бумага чернела и я кочергой добивал их». Человек возненавидел свое произведение,
потому что вместо славы оно навлекло на него ненависть и зависть, и человек
испугался, он сам «убил» свое детище.

А помните несчастную Фриду? Какой
выбор ей оставили обстоятельства? Никакого! Загнали в угол, в тупик.
Изнасилована и брошена хозяином. Прокормить ребенка без его помощи
не в состоянии. Что ей было делать? Но тут же на разжалобившегося читателя автор
обрушивает страшные слова Бегемота: «При чем тут хозяин? Ведь не он душил
младенца в лесу».

Итак, получается, сам человек управляет, сам выбирает
из нескольких предлагаемых решений одно, руководствуясь своими нравственными
принципами и убеждениями. Эта мысль, как мне показалось, чрезвычайно дорога
и близка для автора, и не случайно он пытается провести ее через все главы
романа.

Но раз человек свободен в своем выборе, то ему самому и отвечать
за него. И они отвечают: Понтий Пилат — мучительным бесконечным бессмертием,
которое не дает возможности исправить то, что было до него, до бессмертия,
в жизни прокуратора Иудеи; Мастер получает покой (всего лишь покой, а не свет),
да и тот, как и у героя его романа, нарушается приступами бессонницы.
Вот в конце романа Маргарита выводит его из лунной ночи, «пугливо озирающегося»,
«обросшего бородой». «Номер сто восемнадцатый» — безошибочно узнает Иван своего
бывшего соседа по больнице.

Но для меня очень дорого в булгаковском
романе оказалось другое — это мотив очищения от греха, искупления
его и прощения. «Свободен! Свободен! Он ждет тебя!». И  «человек в белом плаще
с кровавым подбоем» поднимается с кресла и идет по лунной дороге. Так уходит
от нас «прощенный в ночь на воскресенье сын короля-звездочета,
жестокий пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтий Пилат».

А что же Мастер?
Наверное, основная часть его лунного пути, пути к свету впереди. Впереди
она и у еще, как минимум, двух героев романа: Ивана Николаевича и Николая
Ивановича. Первого Мастер когда-то называл своим учеником,
но тот «лечился после этого и вылечился». Второй, «полетав» однажды с прекрасной
ведьмой, на век потерял покой: «Зачем, зачем я не улетел с нею?» И их «лунная»
бессонница дает нам понять, что ни обязательно на свой путь искупления и пройдут
его, как прошел свой путь Понтий Пилат.

Для меня это у Булгакова
оказалось чуть ли не самым важным — то, что нет приговаривающей все и вся точки
в конце романа, нет креста, перечеркивающего человека
за то, что он шел и оступился, а есть эта лунная бессонница, лунная
дорога-шанс для каждого из нас встать и идти дальш
Категория: Булгаков М.А. | Добавил: alexlat
Просмотров: 632 | Загрузок: 0 | Комментарии: 2 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]